Помните, в прошлом номере я писала о воздержании? Так вот, обманывать вас я больше не могу: все, что я там наговорила об отказе от секса и телесном голодании, безнравственно и аморально, а также нечестно по отношению к читательницам ELLE. Я страшно заблуждалась и теперь признаю свои ошибки. Дело в том, что на следующий день после сдачи в редакцию текста о моем двухгодичном сексуальном воздержании со мной случилось то, от чего я так долго отказывалась. Секс с мужчиной в моей собственной квартире! По моей же инициативе, на моих отглаженных простынях! В одночасье все, что я так усердно отстаивала в предыдущей статье, резко обесценилось и обнулилось. Я вынуждена признать, что мои рассуждения о нравственности дали импульс новой жизненной философии — сексу быть, и очень хорошему сексу!

Для вас ничего удивительного в этом нет. Читательницы ELLE наверняка занимаются сексом регулярно. А для меня это была не ночь, а девятибалльное цунами. Напомню, что два года подряд я сознательно избегала мужчин и отказывалась от секса в пользу духовного самобичевания. Но случилось так, что в этот вечер я вперемежку с сухим красным страшным образом напилась шампанского MUMM. Вместе со мной такими же темпами напивался мой прекрасный друг и единомышленник Саша (в декабрьском номере я описала, как мы вместе ходили на скоростные свидания). «Мужчина-женщина-алкоголь — как предсказуемо!» — скажете вы. Но я-то была уверена, что выдержу любой тест и по привычке в последний момент сбегу с чистой совестью и нетронутым телом. Но планам так и не суждено было сбыться.

Я пригласила Сашу к своим знакомым, и у меня в отношении его не было ожиданий сексуального характера. Честно-честно! Насторожить могло лишь одно: перед выходом я зачем-то тщательно побрила ноги. «К чему бы это?» — размышляла я, рыская по квартире в поисках сексуальных трусиков. Маленькие трусики и хорошая эпиляция — это не повод сомневаться в себе, так я решила и вышла из дома. Мы с Сашей пошли в гости как два друга, ушли как два любовника, а проснулись как два самых близких в мире человека.

Но все по порядку. Саша вел себя как обычно. Он друг, не более. Но я чувствовала опасную сексуальность ситуации и отчаянно пыталась выстроить оборону. Пока мы ехали в гости, в моей голове вспышками загорались жизненные установки: «Вести себя прилично!», «Пить не больше двух... ну, ладно, четырех бокалов вина!», «Если по чистой случайности выпила пять бокалов, сидеть тихо, кивать и улы­баться», «Тан­цевать категорически запрещено!», «Уехать после десерта».

Получилось, что в гостях я напилась до безобразия. Причем сразу. Когда дело дошло до шампанского, я уже успела обвинить Сашу во всех смертных грехах, включая полное безразличие к моему сексуальному платью. Он, по-моему, так и не понял, о чем я говорила, потому что речь была неразборчивой и ароматизированной, а взгляд рассеянно-восхищенным. Потом мы танцевали под саундтреки к фильмам Альмодовара. А потом я целовалась взасос со всеми гостями вечеринки, кроме Саши.

Когда я в красках описывала свое поведение подружкам, они не скупились на диагнозы: «Ты потеряна для общества!», «Ты потеряла рассудок!», «Ты потеряла совесть!», «Ты потеряла его!»

В судебной практике состояние опьянения считается отягчающим обстоятельством. В моем случае отягчающим обстоятельством, помимо алкоголя, стала Сашина возмутительная, но сексуальная манера меня игнорировать и его прекрасные глаза.

Не стану подробно описывать, как мы с ним танцевали, как поцеловались, как продолжили это делать на диване, за столом, в коридоре, в ванной. Друзья над нами только подсмеивались. А мы с Сашей не выпускали друг друга, как будто по-другому и быть не могло.

Каким-то магическим образом мы с ним оказались в такси, причем водитель уверенно рулил по направлению к моему дому. По всей видимости, это был сговор демонических сил, потому что я сама назвала адрес. Так или иначе, я, немного отрезвев, начала лихорадочно взвешивать все за и против: «Какой к черту секс? Помню ли я вообще, как этим заниматься? Вдруг мне не понравится? Вдруг ему не понравится? Я же дала себе слово, что только по любви! Что там у нас с контрацепцией? Он подумает, что я из доступных, и больше не будет звонить!»

Когда этот бесхитростный анализ окончательно завел меня в тупик, я поняла: «Если я сейчас скажу ему нет, то мне можно смело ставить диагноз слабоумие».

В одну секунду все мои бла-бла-бла из прошлой статьи про высокую телесную нравственность разлетелись на мелкие осколки о железный каркас моей кровати. И не алкоголь тому виной. До этого момента я тоже напивалась, тоже целовала мужчину и танцевала под музыку из фильмов Альмодовара. Но, очевидно, до этого момента в моей жизни все было не так, и мужчины были не те.

Вы спросите, был ли первый секс идеальным? Нет, конечно нет. Все было ужасно! После этой ночи я думала: он мне больше не перезвонит. Причина проста: после двух лет воздержания я изрядно подзабыла теорию. Что и говорить, практический экзамен вообще завалила на корню. Надо отдать должное Саше: он сделал вид, что не заметил моей скованности. Утром мы смущенно попрощались, и как мне показалось, навсегда.

В истерическом припадке я начала обзванивать всех своих подружек, подробно пересказывая ситуацию. «Первый секс после столь длительного воздержания не может быть идеальным», — успокоила меня Наташа. «Конечно, он больше не позвонит, потому что ты была слишком доступной», — заключила Ксения. «Теперь ты обязана еще с кем-нибудь переспать, чтобы закрепить начало сексуальной жизни», — настаивала Марина. «Как ты могла лечь с ним в постель?!! Он же женат!» — закричала в трубку Оксана.

Да, я забыла сказать, он еще и женат. Вот так легко отказавшись от высоких этических категорий, я погрузилась в полномасштабную безнравственность. И ни секунды об этом не жалею.

Моя лучшая подруга сблизилась со своим будущим мужем на корпоративной вечеринке, он был женат, она свободна. Когда они начали встречаться, я страшным образом осуждала ее. «Как же ты можешь! Одним своим существованием ты подталкиваешь его к принятию решения и своими руками рушишь брак. Неужели вокруг нет свободных мужчин?» Он переехал к ней. Я третировала ее морализаторскими разговорами. Потом он развелся. Я продолжала скептически смотреть на их пару. Потом они поженились и теперь ждут ребенка. Я радуюсь за свою подругу, у нее счастливый семилетний брак. Да, возможно, это аморально — строить свое счастье на несчастье других. Но, по-моему, еще более аморально на этой морали спекулировать. Сегодня я оказалась на месте своей подруги и понимаю, что осуждение не проходит бесследно. Я целых два года воздерживалась от секса, посмеиваясь над всеобщей распущенностью, а сегодня просыпаюсь не одна.

Воздержание на поверку оказалось простой формальностью, ведь глубоко в душе я никогда не была образцом благоразумия. На протяжении двух лет в моей спальне ничего не происходило, но это не значит, что не происходило в моей голове.

Саша позвонил мне в тот же день. И после этого начал звонить регулярно. «Ну, и?! Как секс? Как СЕКС?!» — подружки обрывали мой телефон. Секс идеален, но причем тут секс?! На протяжении двух лет воздержания я думала о сексе постоянно. Удивительно, но теперь, когда в моей жизни он есть, я думаю совсем не об этом. Я думаю о любви.

За это время мы с Сашей перестали быть друзьями. Мы сроднились и срослись. Космическая скорость развития наших отношений, вполне возможно, результат долгого отчаянного одиночества, в котором мы оба оказались. Но даже если и так, никого ближе у меня нет, и неважно, по какой причине.

Аморальная пьянка на первом свидании. Секс с женатым мужчиной. Летящие под откос принципы. Может ли все это лечь в основу настоящих отношений? Я знала ответ на эти вопросы еще месяц назад, а теперь не уверена, что знаю. Но сегодня Саша, как и вчера, едет после работы ко мне, мы вместе будем готовить пасту и пить вино, а утром я поглажу его рубашку и поеду в офис, чтобы вернуться домой и снова его обнять.

Вполне возможно, наш с Сашей роман продлится недолго, а может быть, и всю жизнь. Но это совершенно неважно. И наверное, все-таки имело смысл воздерживаться два года, чтобы потом не сдерживать себя в любви.

Нина Авдышева